История одной утопии (Европейская Россия) 2006 – 2014 – 2019 - 2023

(Внимание. Текст большой - 7 страниц)

_____________________________________

2006 год

ПРИТЧА ПРО РУССКИХ, ЕВРОПЕЙЦЕВ И АМЕРИКАНЦЕВ

Мы, русские* - не лучшие и не самые настоящие европейцы, но самые прочные на сегодня, самые стойкие в бедах и самые незаскорузлые - свежие. Мы относимся к западным европейцам как к единоутробному старшему брату, получившему лучшее, чем у нас образование на руинах Римской империи. У нас с западными европейцами общая мать – белая Европа, но у нас разные отцы. У них – великий Рим, у нас – великая Орда. Западноевропейский старший брат не способнее нас - но опытнее и образованней. У нас разные отцы, но мы моложе и сильнее, в нас больше жизни и нам нужно готовиться защищать дряхлеющего старшего брата и делиться с ним, обменивая свою энергию на его опыт и достижения.

Американцы для нас и для европейцев - самый младший брат (для европейцев ещё и кровный, уж не знаю, как так получилось). Он уехал за лучшей долей в дальние края, поднялся там, несказанно окреп и теперь оттуда, из далёкого далека, пытается участвовать в наших делах, даже чего-то там указывает, не собираясь возвращаться. Далёкий, самодостаточный, ненадёжный, но брат.

Сегодня мы должны быть снисходительны и терпеливы к европейцам. Они многое пережили, многое совершили и многое заслужили. По крайней мере, они заслужили достойное угасание. В ближайшие десятилетия нам отвечать за судьбу Европы. Нам принимать белых беженцев, нам заботиться о музеефикации европейской цивилизации, нам защищать в Евразии границы Большого Запада. Может быть, младший брат Америка поможет нам в этом. А, может быть, и нет – своих проблем у братца будет выше крыши.

___________

* Слово «русские» я здесь употребляю в том же смысле, в каком во всём мире употребляют, например, слово «американцы», то есть в культурно-гражданском смысле. Соответственно, «русские» — это граждане России любых национальностей, которые являются носителями русской культуры, либо принявшие русскую культуру наравне со своей национальной культурой, либо заместившие национальную культуру русской.

______________________________________

2014 год

РОССИЯ И ЗАПАД – МЕЧТА О ГРАЖДАНСКОМ ПРИНУЖДЕНИИ К БРАТСТВУ. Отрывки

Эпиграф от Дениса Драгунского (Денис Викторович - главный герой «Денискиных рассказов» своего отца, писателя Виктора Драгунского, сегодня известный московский интеллектуал, писатель и колумнист, автор остроумных и глубоких новелл на злобу дня):

«Поиграем (хотя какие уж тут игрушки).

Если такой выбор: жить под талибами или вступить в НАТО? Если третьего не дано? Если не вилять, не махать руками, не восклицать: «да кто вам сказал? да откуда эти страшилки? да в НАТО нас не пустят? да талибов мы прогоним! да что за глупые игры! Да мы сами с усами!». С усами, с усами... Но все-таки поиграем: что выбираем - Талибан или НАТО?»

…Казалось бы, евро-христианский мир должен быть всё более единым перед агрессивным напором радикального сетевого исламизма и китайского ползучего империализма, а он, наоборот, всё активнее дезинтегрируется, расползается перед этими угрозами.

Вызовы, с которыми сталкиваются в наше время Запад и Россия (кризис социал-либеральной государственности, второе великое переселение народов, исламский «крестовый поход наоборот», китайский геополитическая экспансия, системные сбои в ООНовском миропорядке, мировой кризис государственного гуманизма, набухание грядущих климатических катаклизмов и т.д), толкают нас друг к другу с суровой неизбежностью, максимально сближая многие фундаментальные интересы наших родственных цивилизаций, но команда Владимира Путина почему-то именно в это самое время принялась настраивать нашу страну на разрыв с Западом в духе протухшей «холодной войны», а путинские циники, прагматики и стяжатели на глазах превращаются в «путинских ястребов».

Конечно, американские и европейские «ястребы», что называется, тоже хороши, с их завиральными требованиями от России того, что невозможно сегодня в принципе, а возможно только в перспективе (через череду, надеюсь недолгую, «революций» и «контрреволюций»), да и то с пресловутой «национальной спецификой»: идеальной демократии в стране со всего лишь 10-летней около-демократической историей; безукоризненного соблюдения в полувосточной державе «западных прав человека»; влиятельного гражданского общества в стране с относительно небольшим и в значительной своей части огосударствлённым (то есть экономически не самостоятельным, не модерным) средним классом. Даже самые разумные западные политики, понимающие, что требования эти - «смех на палочке», всё равно цепляются за «продвижение» идеальной демократии в России как за пропагандистскую основу привычной западной системы сдерживания в отношении нашей страны. С другой стороны, большинству западных политиков «авторитарный сон России» до недавнего времени (до украинского кризиса) был вполне комфортен: прост, предсказуем, безопасен и выгоден во взаимодействии…

…Будущее нашей страны, естественно, не в альянсах, а в собственном вдохновляющем расцвете. Но чтобы этот расцвет случился завтра, нужно сегодня правильно выбрать даже не стратегических, а геополитических и цивилизационных партнёров.

Я - русский, но я и самопровозглашённый европеец и я убеждён: теснейший союз России, как минимум, с Европой, и солидарное участие в решении общих проблем, вызванных коррозией социал-либеральной матрицы и исламо-китайским Ренессансом - это шанс для самой России обрести новые глобальные смыслы и энергию для собственного возрождения. И наоборот: Россия – это шанс Западного мира на обретение очередного «второго дыхания».

Речь не о геополитическом слиянии или поглощении России Западом или наоборот. Россия - не Европа, Европа – не Россия. Цивилизационная самобытность нашей страны очевидна и не подлежит сомнению. Речь о другом, о теснейшем стратегическом альянсе России и Запада на базе фундаментальных общих идентичностей: «белая этничность» («белая» не в смысле основания для расовой исключительности, а в смысле комфортного эмпатийного самоопределения в социо-культурном пространстве «своих»), «христианская цивилизация» («христианская» не в смысле религиозной, а в смысле глобальной культурной матрицы), «свободолюбивая социальность». Проблема в том, что эти идентичности на Западе являются доминирующими, а в России существуют лишь как один из двух основных «мировоззренческих укладов»: условно «европейско-модерный» (порядки открытого доступа по Дугласу Норту) и «азиатско-традиционалистский» (порядки ограниченного доступа по Дугласу Норту). И в этом основное препятствие для полноценного союза наших цивилизаций, в этом основной вызов для нас самих. Сможет ли Россия окончательно преодолеть модерный барьер или в очередной раз соблазнится своей «второй стороной» - комфортной несвободой Востока. Думаю, что дорога свободы, открытости и разнообразия с национальной спецификой для России всё ещё открыта …

…Потенциал Запада огромен, бесценен и фундаментален, а наше глубоко и веками прочувствованное (как минимум, элитами) цивилизационное родство с ним столь очевидно, что, хотим мы того или нет, но в любой сложной ситуации, в поисках примера или поддержки, наши головы инстинктивно поворачиваются на Запад. Наши головы инстинктивно поворачиваются на Запад, даже если от обиды или из вредности хотят поворачиваться на Восток, как голова нашего Президента. Эта стихийная цивилизационная прозападная ориентация – важнейшая ментальная платформа для любой совместности с Западом. Во время Второй мировой войны и Запад смог почувствовать живительную мощь нашего освободительного участия в делах Европы. Однако, тогда из-за непреодолимых идеологических разногласий, стороны в принципе не могли воспользоваться благами совместной победы. Но сегодня-то уже нет такого острого противостояния идей и смыслов. Или уже есть?

Сегодня, сохранив политическое и экономическое влияние на Россию, Запад самым естественным образом с высоты своего невероятного развития утратил империалистическую потребность и способность к территориальному расширению и поглощению, то есть впервые за многие века не опасен для России. Вот только Россия, став Путинской, вдруг воспылала вульгарной имперской агрессивностью, нездоровой в наше время жаждой новых территорий, будто своих недостаёт, будто у нас тут допотопный дефицит жизненного пространства и без украинских земель страна задохнётся от перенаселения и недостатка природных ресурсов, будто НАТО, сойдя с ума, решило начать Третью мировую войну и готовит вторжение в Россию, а России позарез нужны для эффективной обороны буферные территории. В то время как на самом деле российская гибридная агрессия в отношении Украины – это акция политической самообороны одного конкретного человека – Владимира Путина. Забрав Крым и ввязавшись в гражданское противостояние на Украине, он всего лишь продлевает себе народный карт-бланж на единоличное политическое лидерство в России.

Российская агрессия в отношении Украины политически нелепа, так как глубоко эгоистична по мотивам, несовременна, несвоевременна и опасна по последствиям самому агрессору. Но самое скверное: украинская авантюра Владимира Путина, так или иначе, работает на исторический разрыв цивилизационных уз России с Западным миром, то есть, в конечном счёте, работает на цивилизационное, политическое и экономическое поглощение нашей страны Исламским и Китайским мирами. Если же полное погружение в Большой Восток и есть пресловутая национальная идея Путинской России, то это не моя идея.

Только «окончательный европейский выбор» даёт России шанс для сохранения государственного, национального и цивилизационного суверенитета. В то время как доминирующие в стране общественные настроения и правящий режим (а также его наиболее вероятные радикально-консервативные преемники) объективно толкают страну к окончательному азиатскому выбору и к последующей утрате цивилизационного (а, возможно, и государственного) суверенитета в объятиях исламского и китайского империализмов.

Только с Западом у России есть шанс на собственное большое будущее (даже цивилизационная смерть Запада этому будущему не помешает, а, возможно, и, наоборот, поспособствует – сбудется, наконец, самая древняя русская патриотическая фантазия про «Третий Рим»). В отличие от Запада, Большой Восток проглотит 145 миллионов россиян и не заметит. Остаться нетронутым клочком Ойкумены посреди глобальной конфронтации человеческих миров за планетарное доминирование – не получится. Россия – не Швейцария, а Ислам с Китаем - не «друзья по планете», а жёсткие, не сентиментальные охотники за землями и ресурсами, и даже за душами (исламизм).

Не получится у нас и по-страусиному не выбрать никого и продолжать играть в «третий путь» («третий путь» вполне уместен во внутренней политике, но не во внешней). Не получится, поскольку естественным течением истории Россию сносит именно к условным «талибам», как квинтэссенции современной агрессивной архаики в лице исламских, православным и прочих фундаменталистов, и всевозможных «постмодерных фашистов» (вспоминаем Мизулину, Мамонтова, Кургиняна и прочих российских «культурных людоедов»). 

В СОВРЕМЕННОМ МИРЕ, КТО НЕ ВЫБИРАЕТ НИ «НАТО», НИ «ТАЛИБАН», ТОТ ВЫБИРАЕТ «ТАЛИБАН». Такова логика событий в эпоху Восточного Ренессанса.

(Специально для национал-страдальцев и научных патриотов с ампутированным чувством юмора поясняю: «НАТО» в данном случае - метафора Запада как такового, но в его, так сказать, предельном, суровом варианте. То же самое и «Талибан» применительно к исламскому Востоку. Современное пространство «белой этничности, христианской цивилизации и свободолюбивой социальности» немыслимо без таких вещей как «НАТО» – они существуют в пакете. И, наоборот, если ты выбираешь очередного «доброго царя», основанную на абсолютных авторитетах патерналистскую социальность и безусловно добропорядочную патриархальную семью, значит, ты выбираешь и «Талибан» – агрессивный безжалостный фундаментализм при любом обострении ситуации).

«ЕВРОПЕЙСКИЙ ВЫБОР РОССИИ» НЕ В ТОМ, ЧТОБЫ ВО ВСЁМ ПРИСОЕДИНЯТЬСЯ К ЗАПАДУ, А В ТОМ, ЧТОБЫ СТАТЬ «НОВЫМ ЗАПАДОМ», ЧТОБЫ ВКЛЮЧИТЬСЯ В БОРЬБУ ЗА «ЗАПАДНОЕ НАСЛЕДСТВО» НА СТОРОНЕ ЗАПАДА.

«Европейский выбор России» не предполагает безоговорочной солидарности с любыми глупостями и завихами США или Евросоюза – критика важна и ценна, но критика заинтересованная, братская. «Европейский выбор России» не ограничивает нас в международном сотрудничестве, но не позволяет подыгрывать цивилизационным противникам Запада. И наоборот.

«Свои» для нас - французы, немцы и американцы, а не сирийцы, иранцы и китайцы. Сотрудничать можно и нужно со всеми, но международная солидарность возможна только в отношении «своих». Выберите «своих» правильно.

Несмотря на то, что американцы и европейцы часто ведут себя как «сукины дети», но они «наши сукины дети». Не арабы, и не китайцы «наши сукины дети», а европейцы, какими бы они ни были. Люди Запада должны понять то же самое и в отношении нас. НАШЕ СБЛИЖЕНИЕ С ЗАПАДОМ НЕ МОЖЕТ БЫТЬ ОДНОСТОРОННИМ.

Европейцы должны понять, что «путинские режимы» приходят и уходят, а белая, христианская, европейская Россия - Россия Ломоносова, Радищева, Пушкина, Толстого, Достоевского, Чайковского, Менделеева, Павлова, Чехова, Рахманинова, Шестаковича, Пастернака, Вернадского, Курчатова, Солженицына, Сахарова, Бродского - существует 1000 лет, как восточный оплот европейской цивилизации, как важнейший социальный, экономический и культурный ресурс Большого Запада. Это сложный ресурс, им надо всерьёз учиться пользоваться, и руководствоваться не страхом и евроцентричным снобизмом, а пониманием объективной необходимости нашего великого по форме и спасительного по сути альянса – спасительного для обеих сторон. Европейцам нужно учиться эмпатии в отношении России. А нам нужно обуздывать свою тщательно скрываемую зависть к Европе и продолжать упорно выдавливать из себя рабскую азиатчину. 

Любая западная политика в отношении России должна быть двойственна: тактическая прагматичная политика в отношении конкретного режима и стратегическая дружественная геополитика в отношении братской цивилизации. Это очень тонкая политика, требующая истинного мастерства. На Западе есть такие мастера, поскольку страны традиционной демократии, в отличие от сегодняшней России, всё ещё способны сохранять кое-какое политическое разнообразие, хотя западный леволиберальный фундаментализм наступает не по-детски.

***

Одним словом, нам нужно довести до конца «дело Петра», но не из принципа, а из нужды - то есть для окончательного освобождения творческого и производительного потенциала нации и вольного и полезного народу развития. Но сделать это надо впервые не сверху, а снизу, точнее из «социальной середины» - из чрева с трудом зарождающегося неогосударствлённого среднего класса. Европейцам же для обретения стойкости, новых импульсов и ресурсов нужно признать нас своими братьями, но не сквозь зубы и не из политкорректности, а из осознания реального цивилизационного родства. 

Сами по себе западные традиционные демократии и путинская электоральная автократия не захотят, да и не смогут утихомирить собственных «ястребов», не смогут прекратить эту дурацкую подмороженную войнушку между Западом и Россией. Поэтому единственный шанс на братское сплочение наших цивилизаций перед угрозой нового варварства и наряженной в модерн архаики – это гражданское принуждение.

Вот я и мечтаю о каком-нибудь таком организационно аморфном, вольном, политически разнообразном, но целеустремлённом международном гражданском движении, разветвлённой сети гражданских инициатив под лозунгом «За европейскую Россию и пророссийскую Европу». Почему бы нет?

Вот она, новая народная дипломатия – принудить наших и западных идиотов во власти пойти на реальные взаимные компромиссы. Но, боюсь, что это возможно только при одном минимальном условии – без путинского режима у нас и без русофобских «ястребов» на ключевых политических постах у них.

_______________

2019 год

РОССИЯ В МИРЕ ПОСЛЕ ПУТИНА. Отрывки (не были опубликованы, чтобы «не нагнетать»)

…Для правящих элит с обеих сторон - Россия для Запада и Запад для России оказались удобными и БЕЗОПАСНЫМИ символическими врагами. Борьба с безопасным символическим врагом – это дёшево и сердито, даже «маленьких победоносных войн» устраивать не надо. Борясь «не на жизнь, а на смерть» с безопасным врагом можно отвлекать свои народы от всё нарастающих внутренних и внешних проблем, а то и списывать эти проблемы на этого самого символического врага, поскольку в отношении реальных врагов и реальных проблем России и Западу демонстрировать успехи всё труднее, а демонстрировать надо – выборы никто не отменял, даже в России. Если бы «Путина» не было – европейцам его надо было бы придумать. Путинская же Россия без врагов и вовсе существовать не может – они её главные скрепы…

…Идеальная российская политика в отношении Европы (то есть, политика дружественная, братская) ни при каких условиях не может быть реализована политическим режимом Владимира Путина, даже если сам Президент Путин этого искренне захочет. Из проторенной колеи ему уже не выбраться - обстоятельства бесчисленных личных обязательств и хроническое недоверие геополитических контрагентов запихают его обратно в им самим же проложенную колею.

Конечно, можно просто потерпеть. Грядущее свёртывание путинского режима и другие большие, но менее предсказуемые события вроде бы должны в корне изменить ситуацию и снова подтолкнуть Россию и Европу к сближению. Однако, сегодняшняя конфронтация, благодаря современным средствам коммуникации и нарастающей невротичности наших обществ, вновь и с невероятной силой превращает взаимную и, казалось бы, ситуативную ксенофобию России и Запада во всё более укоренённый культурный феномен, всё более прочный и фундаментальный. На его преодоление может уйти гораздо больше ресурсов и времени, чем на его создание.

Само по себе свёртывание путинского режима не приведёт к автоматическому свёртыванию взаимной устоявшейся ксенофобии, как на уровне правительств, так и на уровне массовых общественных настроений, даже если в пришедшей ему на смену властной коалиции будут доминировать прозападные политические группы. Тем более, что сегодняшние западные правящие элиты, как мне кажется, по привычке будут настаивать на сближении с Россией по образцу «1991 года», в то время, как любая новая российская власть, как опять же мне кажется, вряд ли будет настроена «входить в одну и туже воду дважды», а точнее, «наступать на одни и те же грабли» (хотя от наших всего можно ожидать). И это, если ещё не принимать во внимание возможно долгий переходный период, когда у власти в России будут полу-, недо-, младо-путинисты, при которых, взаимная российско-европейская ксенофобия, скорее всего только подморозится в бесконечном торге об уступках. Безусловно, всегда возможен и вариант безальтернативного цивилизационного сплочения России и Европы в результате прихода с Юга, с Востока или с неба настоящего хаоса, уже неуправляемого и настолько всеохватного для обеих сторон, что использовать агентов этого хаоса в заскорузлых российско-европейских разборках будет уже бесполезно.    

Так или иначе, в конкретный исторический момент всё будет решать конкретное соотношение сил очередной «новой России» и очередного «старого» или к тому времени уже «обновлённого Запада», но очень не хочется, чтобы эти новые отношения закладывались в тени сегодняшней, по сути, искусственно и взаимно раздутой ксенофобии. 

_____________________________________

2023 год 

43 ЭФФЕКТА ПУТИНСКОЙ ВОЙНЫ. Отрывки

Эффект VIII.

Путинская война подорвала солидарность западной и российской либерально-демократической общественности.

Между оставшимися в России сторонниками либерально-демократического выбора и западной либеральной-демократией всё больше взаимных претензий. Массовый западный либеральный демократ упрекает российскую «оппозицию» в неспособности восстать против милитаристской диктатуры Путина, а многие российские либералы, в основном те, что остались в стране, упрекают западных коллег в поддержке изоляции России и непродуманных санкций, навредивших прежде всего российскому среднему классу, а не режиму, также сетуют на несопротивление русофобии, распространившейся с началом войны в странах традиционной демократии. Что касается эмигрировавших российских сторонников либерально-демократического выбора, то многие из них вынужденно или осознанно подстраиваются под вмещающую западную среду, утрачивают политическую субъектность и ориентируются прежде всего на западные повестки в отношении России. Благо повестки эти пока разнообразны и неустойчивы.

Эффект XV.

Путинская война и рождённая ею «окончательная» путинская диктатура привели многих политиков и интеллектуалов в России и на Западе к идее об «окончательной» неспособности российского общества преодолеть модерный барьер и превратиться в нормальное современное государство, безопасное для внешнего мира и для модернизированной части собственного населения.

Несмотря на спорность подобных представлений, – они, как всякое нарочитое упрощение, политически и психологически очень соблазнительны, причём не только для врагов, но и для друзей России. В этой парадигме Россия и её население превращаются в простой и понятный объект с одним-единственным свойством, причём патологическим – «русские любят диктатуру» (типа как «все бабы – дуры»), и потому лишены какой бы то ни было субъектности, нуждаясь лишь в опеке и/или изоляции. По сути речь идёт об объективации целой страны, целого народа.

Получая от войны и путинского режима постоянную подпитку, эти умонастроения в относительно короткое время могут обрести очертания своего рода идеологии – общепринятых, стабильных ценностных установок в отношении России.

Если «идеология недееспособной в современности России» всё-таки сформируется и укоренится в странах традиционной демократии, то, как и всякая идеология, она надолго санкционирует в западных элитах и в общественном мнении соответствующее восприятие России и соответствующую политическую повестку в отношении неё. Эта идеология станет серьёзной проблемой не только для закусившей удила путинской России, но прежде всего для послепутинской…

Эффект XXXIII.

Путинская война окончательно обесценила политику экспорта демократии, активно проводимую странами исторической демократии, особенно в последние 40 лет.

Обесцененной оказалась не демократия, а именно её экспорт.

Продвигая по всему миру демократию, права человека и гражданское общество, Запад ни в кого так не вкладывался, как в перестроечную и постсоветскую Россию. Начиная с середины 80-х годов прошлого века страны исторической демократии и соответствующие международные институты поделились с российским государством и с российскими гражданскими организациями очень значительными финансовыми, материальными, экспертными и человеческими ресурсами, которые были призваны содействовать формированию в стране новейших демократических, экономических, гражданских и гуманитарных институтов. И вот спустя 35 лет неимоверных и упорных прогрессорских усилий Запада Россия окончательно превращается в диктатуру и начинает крупномасштабную войну – антизападную и антидемократическую по своей сути…

…Так или иначе, сегодняшнее отношение западных элит к России (включая всевозможную русофобию: от публичной до подсознательной) определяется не только абсолютным неприятием путинского режима и шоком от Путинской войны, но и своего рода разочарованием, обидой, переживанием бессмысленности потраченных на Россию прогрессорских усилий.

Эффект XXXIX.

Путинская война преобразовала западное недовольство путинским режимом в недовольство Россией и российским народом.

В результате в странах традиционной демократии появилась своего рода «путиногенная русофобия» – разнообразная недружественность/враждебность по отношению к гражданам России, к русским, основанная на переносе неприятия политического режима на всю нацию, ставшую его вмещающей средой…

…Конечно, русофобия различной степени выраженности – это не всеобщий, но, похоже, доминирующий сегодня в отношении России общественный настрой в странах традиционной демократии. Настрой этот понятен, объясним и в общем-то может быть даже оправдан изнутри России со стороны миролюбивой и свободолюбивой части населения, включая меня. Зная, что такое путинский режим, трудно отрицать радикальные на него реакции…

… (Но) Даже во время Холодной войны позиция стран исторической демократии в отношении СССР была антисоветской, антикоммунистической, но не антироссийской, не антирусской. Более того, благодаря русско-советской культуре, «русскость» на Западе в эпоху Холодной войны даже несколько раз переживала своего рода моду. Точно так же и советский антиамериканизм был антикапиталистическим и антиимпериалистическим, но не антиамериканским в националистическом смысле слова. То есть в эпоху острого политического, идеологического, а временами и военно-гибридного противостояния стороны не унижались до националистических, шовинистических претензий…

…Понятно, что русофобия является естественным и мощным ментальным основанием для консолидации и мобилизации западных обществ перед лицом путинской угрозы. И это, похоже, понимают политические и гражданские элиты западных стран, потому и молчат…

…На самом деле, здесь, в России, западная русофобия создаёт более серьёзную проблему, чем несоблюдение традиционными демократиями своих же собственных символов веры. В конце концов это их внутреннее дело – кого, как и в какой степени не любить.  

Сегодняшняя русофобия продолжает череду негативных сигналов с Запада, делающих либерально-демократический выбор всё менее притягательным для российского большинства. Это большинство сегодня, конечно, пассивно путинское, но после того или иного ухода Путина десятки миллионов простых, уставших от всего россиян будут искать, к кому прислониться, кому довериться, а предложений на рынке претендентов, кроме вернувшихся из эмиграции российских либеральных демократов, будет более чем достаточно, включая людоедских по сути, но очень соблазнительных по форме правых и левых популистов. Одним словом, конкуренция за новую Россию будет безжалостной. И «осадок», оставшийся у простых граждан России от отношения к ним во время войны либерально-демократического Запада, будет, конечно, иметь какое-то значение.

Сегодня невозможно предположить, насколько именно сегодняшняя западная русофобия, санкции, попытки отмены русской культуры (пусть и не повсеместные, но в самых вульгарных формах) и закрытие для россиян западных границ будут препятствовать их либерально-демократическому выбору. Очевидно лишь, что этот выбор, если он случится, точно не будет автоматическим, как это произошло во время так и не завершённой революции 1991 года, и нам здесь придётся много и тяжело работать, чтобы этот выбор всё-таки состоялся, пусть и не в классических формах. А тут такая «свинья» от западных братьев по разуму, дискредитирующая базовые ценности либеральной демократии: универсальность прав человека и абсолютное неприятие любой дискриминации, и уж тем более по национальному признаку.

Эта «оплошность» обществ традиционной демократии, конечно, не смертельна, и всё исправимо, для чего существует масса способов. Но на Западе исправлением этой и других «оплошностей» кто-то должен серьёзно заниматься, если ставка действительно будет делается на поддержку нового раунда демократических и модернизационных реформ в России, а не на её изоляцию в надежде на полный развал/распад и деградацию, обеспечивающую её безопасность для окружающих.

________________

Все "Эффекты Путинской войны" здесь: https://igor-averkiev.com/43-effekta-putinskoj-vojny.html

***

Системообразующее, экзистенциальное недоверие и даже враждебность между Западом и Россией возможно будет одним из главных итогов Путинской войны, независимо от того, кто в ней победит (если победит) и независимо от того какими будут в России послепутинские правительства. Поэтому, если нам и доведётся после Путинской войны вновь строить «европейскую Россию», то, скорее всего, без Запада или даже вопреки Западу.

3 сентября 2023 года