ЧТОБЫ ЛЮБИТЬ АБХАЗИЮ...

Чтобы любить современную Абхазию – её надо знать. В том числе надо знать и понимать её последнюю войну. Благодаря нашим друзьям мы многое знаем, кое-что понимаем и очень любим. Хотя любить сегодняшнюю Абхазию не просто, тем более приезжим не на долго и на отдых. Но достаточно быть свидетелем их дня Победы; посмотреть вечернюю игру на Брехаловке; утром, там же, попить сваренный в песке кофе; впечатлиться выходящими в море на вёслах рыбаками; обедая в "Апре" считать сквозь стеклянные стены дельфинов-белобочек... и дивные рассказы Батала Кобахия, Арды Инал-Ипа, Асиды Шакрыл...

За последние 7 лет мы с женой были в Абхазии 5 раз. Это очень сложное место и невероятно притягательное. Ужасы почти братоубийственной войны (абхазы, грузины, армяне, русские веками жили вместе, соседями, смешанными семьями - и вдруг этническая война - нам даже не представить себе обрушившуюся на них моральную и духовную катастрофу); послевоенный дикий передел грузинской собственности; продолжающаяся послевоенная разруха; половинчатая во всём жизнь полупризнанной страны (никаких серьёзных инвестиций, кроме порабощающей российской помощи); хроническая безработица; обвал "государствообразующего" курортного бизнеса; почти полное обрушение местной науки, культуры, образования (прежде таких мощных - Сухум был кавказским академгородком) - всё это не делает Абхазию благополучным местом. И мне плохо в Абхазии - знаменитое кавказское гостеприимство живёт только в частной жизни (и мы со Светланой буквально купаемся в нём), но в публичном сервисе - совок, иногда в худших своих проявлениях. Смешно любить народ как таковой, даже собственный. Но страны любить как-то получается. Я люблю Абхазию. Много шикарных мужчин и очень много самостоятельных женщин. Во всём ореол, так недостающей России, мужественности - страна, которую красят (в моих глазах) военные руины; по жизни горделивая осанка у очень многих мужчин (как они носят костюмы - это надо видеть - их собственный миф: всё от того, что почти все мальчики проходят через школы национальных танцев, лезгинка и всё такое), их залихватский пофигизм и готовность их женщин выстоять в любом случае. Бесит, конечно, как и у нас, тотальная криминализация нравов, перераспределенческое мышление, беспорядочный бизнес. Но они - наши. Абхазы - народ более восточный, и ещё более южный, чем мы, но не так беспросветно, как те же чеченцы, отрицающие почти всё, что дорого мне, а я не принимаю ничего, что ценно для них. Я - человек глубоко неверующий, но мне очень важно: абхазы - христиане. Да, они кавказцы, но в большей степени, чем кто-либо из каваказцев - такие же как мы. Мне близко и понятно многое из того, что близко и дорого им. Я уж не говорю о великой природе Абхазии, о их великолепной самобытной архитектуре (разрушающейся и гибнущей под новоделом, как у нас), о более распространённом, чем у нас и более самобытном чувстве юмора. Особенно поражает некий особый массовый "эстетизм" (формально не совсем подходящее слово) в мужских разговорах - не только интеллигентская, но и "простолюдинная" привычка к широким историческим, географическим, "научно-популярным" аллюзиям и экскурсам в трёпе, конечно, это часто наивно и с избыточным пафосом, но почти всегда легко и артистично. Мужчины типа с широкими взглядами. Пижоны в разговорах. На Брехаловке, как на бесконечном спектакле. Очень впечатляет их День Победы - как и у нас, это "всего лишь ритуал", но в отличии от нас - честный ритуал, опирающийся на мощный фундамент народной жизни. Да и скорбь еще свежа, реальна и почти всеобща. Что у нас напоминает о войне? - ничего, кроме бюрократической пропаганды, хипстерской моды и оттаивающих на 9 мая последних стариков, среди которых реально боевых по пальцам пересчитать. У них же о войне напоминает всё и каждый день. Хотят они того или нет. Отсюда День Победы всё ещё настоящий. В общем, об Абхазии я могу долго. А может быть всё очень просто: в Абхазии мне просто очень повезло с друзьями и дельфинами.